Кто может меня научить? Свой ум теперь весь проиграл я, и выдан тому головой, "кто со страхом не знаком". Хочешь отлынить, иль провести? Провёл бы я, если б страх он знал, но сам страху дитя не учил я, о страхе забыл, глупец, совсем. Всё о любви я старался, но трудился даром я! Как страху теперь научить? Где же работа? Чем занят ты был? Я был углублён в различные мысли: всё научить тебя хотелось. Совсем под скамью ты углубился, и что ж там придумал ты вновь? Я чувство страха узнал, чтоб им с тобой поделиться. Что ж это за чувство? Не знаешь его, а хочешь идти на подвиги в свет? Тебе не поможет и меч, если ты страха не знал. Верно глупость какая-нибудь? То совет твоей матери был, волю её лишь я исполняю: в хитрый свет ни за что тебя не пущу я, покуда ты страх не узнал. Так отчего ж ты прежде молчал? Скажи ж, какой он бывает? Ты ведь бывал в глухом лесу порой ночной один впотьмах, слыхал там шелест, шум и свист, вой протяжный, дикий рёв... Точно искры вкруг сверкают, точно руки хватают тебя. Чувствовал, верно, ты, как в жилах вся кровь застывала? Дрожью невольной был ты охвачен, и в груди, вдруг замерев, сердце билось едва? Если тогда не дрожал, то страх тебе не знаком. Странное чувство должен быть страх! Твёрд мой дух, сердце твёрдо во мне. Но холод в крови всей и в членах дрожанье, в сердце тоскливость, робость и трепет, всё, что в страхе бывает, я бы хотел испытать. Но как узнать мне, Миме, его? Ужель ты, глупый, научишь? Слушай меня, узнаешь его: средство я отыскал. В лесу есть свирепый змей, убил уж многих он: Фафнер, змей тот огромный, страху может научить. А где он живёт? "Завистью" место зовут. Оно в лесу на конце. Там, значит, близко и свет? Тотчас за пещерою он! Туда меня поведёшь ты, страх там узнаю и в свет я пущусь! Скорей, меч мне давай, в свете мне он пригодится. Твой меч? Увы! Что ты сработал - мне покажи. Проклятая сталь! Сварить не могу я её! И не дано мне упрямство её сломить. Тот, кто страха не знал, сталь ту сумел бы сковать. Всё увертки, всё отговорки! Лучше сознайся, что сам-то ты плох, чем лгать и хитрить, и вилять. Дай мне обломки, сам убирайся! Отцовский меч сын возродит: скую сам я его! Если бы прежде учился ты, ковать теперь бы умел, но кузни ты и знать не хотел, так что же теперь можешь сделать? Коль не можешь ты сам, то как научил бы другого ковать этот меч? Оставь меня