и встал предо мной! Мрак царит в очах закрытых; он исчезнет, только открой их вновь. Мрак свой рассей ты, - взгляни: ясный день светит кругом! Ясный день мне осветил мой позор! О Зигфрид! Зигфрид! Страх давит грудь! Вечно томилась, вечно томлюсь я желаньем сладким, заботою нежной. И все лишь о благе твоем! О Зигфрид! Счастье, надежда земли! Жизнь подающий, светлый герой! Дай мне мир, дай мне покой! Не подходи, удержи свою страсть ты! О, удержи свой кипучий порыв! Меня пожалей, не губи! Ты образ свой в ручье видал, он улыбался тебе, но если бы воду ты взволновал, в волнах беспокойных он бы исчез, и ты бы, вместо себя, увидал волненье одно. Так не трогай меня и не волнуй. Вечно тогда ты собою станешь во мне любоваться, мой любимый герой! О Зигфрид! Зигфрид! Света дитя! Меня ты храни: себя сохранишь во мне! Моей будь, меня полюби! Не свой уж я сам, так будь же моей! Серебристой волной блестит ручей и лишь ее я вижу одну, она лишь взор мой ласкает. Если волна мой образ разбила, жаром томимый, теперь хочу я себя самого в ней охладить. О если б меня та волна охватила, всю страсть потопил бы я в ней! Очнись же, Брунгильда! Дева, очнись! О, улыбнись мне, стань ты моей! Моей! моей! моей! Твоею я вечно была! Если была, будь и теперь! И буду вечно твоей. Вечно моей стань ты сейчас! Если тебя могу я обнять, если сердца вместе забьются, взоры заблещут, губы к губам прильнут, и сольемся мы с тобой, ты станешь тем, чем прежде ты мне была! И сам я увижу тогда, что моя Брунгильда навек. Твоя ли я? Мир благодатный в сердце нарушен, свет чистоты пламенем вспыхнул; вещее знанье бежит от меня: чары любви затмили его! Твоя ли я? О Зигфрид! Зигфрид! Сам посмотри: от огня глаз моих ты ослепнуть бы мог, от лобзаний моих ты мог бы сгореть. Жаром страшным кипит, изнывает вся кровь и сердце, пылая, рвется к тебе! Иль не боишься ласки моей, лобзаний жгучих моих? А!.. Как горит вся кровь твоя жаром, как сверкают чудные очи твои; сколько страсти в этом объятьи? Прежний мой дух вернулся ко мне. Недоступный страх, что не мог найти, что здесь я, казалось мне, - узнал, страх этот теперь я, глупый, опять позабыл! О, юный герой! Веселый мой мальчик! Свершитель славных, доблестных дел! Я, смеясь, уступаю и, смеясь, все забуду; мы, смеясь, кончим жизнь и со смехом погибнем!