Ты скажешь ли мне, наконец, кто был отец и кто мать мне? Ты чуть меня не убил! Пусти! Всё сейчас расскажу тебе я, как знаю сам. Так слушай, слушай ты теперь, за что меня ненавидишь! Я не отец, не родня тебе. Но жизнью обязан ты мне. Чужой я тебе и всё-таки друг, ведь из жалости лишь взял я тебя, и вот как ты заплатил! Но чего ж было мне и ждать? Однажды женщину я больную в лесу нашёл, сюда привел я её, у очага здесь устроил. Дитя, в тяжких страданьях, здесь родила она. Металась вся в бреду, я помогал, как мог. Ей наступил... конец. Но, Зигфрид, ты был жив! Так мать умерла от меня? Отдала мне тебя она и мной ты принят был. О, как берёг я тебя! И сколько мук перенёс! "Ребёнком грудным взял я тебя..." Не раз я про это слыхал! Скажи, кем назван я: Зигфрид? Так назван ты ею. Она хотела, чтоб "Зигфрид" имя я дал тебе. "И кутал тебя я в одежду свою..." Скажи же, как мать мою звали? Не помню я и сам! "Я и кормил, я и поил..." Ты имя должен сказать мне! Да я позабыл... Постой! Зиглиндой, кажется, звали больную женщину ту. "Хранил и берёг, как родного..." Ответь мне: отец как звался? Я не видал его! Но ведь мать его называла? Его убили, сказала она, и мне сиротку тебя отдала. "Когда же потом ты стал подрастать, покойное ложе устроил я..." Ах, как же ты наскучил мне! Когда ты хочешь, Миме, чтоб я тебе поверил, так докажи сперва! - Как же я докажу-то? - С тобой не верю ушам, глазам лишь верить привык: вещам лишь верю я. Вот всё, что мне осталось за помощь, труд, заботы, вот, что дала она. Взгляни: лишь обломки меча! Отец твой будто б им бился в тот последний бой, где он пал. Обломки эти должен сковать ты и меч тогда будет по мне! Ну! Живо же, Миме, ты ведь кузнец, так покажи уменье своё. Полно ковать один лишь хлам: из стали отца сделай мне меч! Если же ты станешь хитрить, вздумаешь вновь обмануть меня, так плохо будет тебе, тогда узнаешь меня! Сегодня же мне должен дать ты его, сегодня же меч будет мой. Зачем же сегодня, скажи? С ним пойду бродить по свету и к тебе не вернусь. Как я рад, что стал свободен, что не связан ничем! Не ты был мне отцом, отчий дом мой далеко, очаг твой мне чужой, чуждым стал мне весь твой дом. И как рыбка под водою, и как птичка в поднебесье я полечу, я поплыву, понесусь ветерком я далеко, чтоб, Миме, тебя не видать! Стой! Стой же! Что ты! Куда? Эй! Зигфрид! Ушёл он в лес, а я сижу. Была беда,